– Может быть, тут какая-то ошибка? – неуверенно спросила она.

– К сожалению, нет, – ответила Ева. – Я могу дого­вориться, чтобы сюда приехал полицейский психолог. Они умеют успокаивать людей в подобных обстоятельст­вах.

– Нет, я думаю, ей будет лучше со мной. Близкий че­ловек всегда лучше, чем незнакомый. А она только сего­дня купила ему новые перчатки… Боже ты мой!

Брюнетка закрыла глаза и вздохнула. На взгляд Евы, она была чересчур уж спокойна.

– Мы сейчас же начнем готовиться к отъезду. Я сама займусь этим. И сестрой тоже. Думаю, мне удастся при­вести ее в чувство.

– Позвоните мне как можно скорее. Я обязательно должна поговорить с миссис Бейлис. И примите мои со­болезнования в связи с тяжелой для вас утратой.

После этого ей не оставалось ничего другого, как вер­нуться в управление.

Коли, Миллз, Бейлис… Ева попыталась представить себе этих людей. Все – копы, но каждый из них относился к полицейскому значку по-своему. Все – в этом Ева была уверена – были знакомы со своим убийцей, а первые двое знали преступника настолько хорошо, что считали воз­можным доверять ему.

Особенно Коли. Беседа за стаканчиком в поздний час, в опустевшем клубе – это возможно только с другом. Хо­тя… Он сказал жене о том, что у него запланирована встреча, имея в виду некоего партнера, а не приятеля. Так или иначе, Коли собирался встретиться с кем-то, кого он уважал, у кого, возможно, намеревался попросить сове­та – неформально, за кружкой пива. И Ева подозревала, что этот кто-то являлся его коллегой и был связан с Рикером…

Ева включила компьютер, вошла в полицейскую базу данных и запустила программу многоуровневого поиска. Прежде всего она затребовала список всех сотрудников Сто двадцать восьмого отдела, а также тех, кто служил там, но вышел в отставку в течение последних трех лет. Потом она ввела поиск данных о любых обвинениях, которые когда-либо выдвигались в адрес офицеров данного подразде­ления по подозрению в связях с Максом Рикером. Кроме того, Ева заказала всю имеющуюся информацию на сына Рикера Алекса и, наконец, поинтересовалась всеми делами, в которых в качестве адвоката выступал Кенард.

Немного поскрипев своими электронными мозгами, компьютер выдал сообщение, что поиск всех этих данных займет по меньшей мере четыре с половиной часа. Ева вы­ругалась, но тут она была бессильна что-либо изменить: ведь компьютер не подкупишь билетами на концерт.

Сварив себе пол-литра кофе и оставив компьютер жужжать наедине с самим собой, Ева вышла из кабинета и направилась в общую комнату детективов. Там в этот час было пусто, и она уселась за чей-то чужой компьютер, чтобы еще раз посмотреть досье на Вернона. Вообще-то она могла сделать то же самое и со своего компьютера, не прерывая при этом поиска затребованной ранее информа­ции, но боялась спугнуть удачу. Машина у нее теперь, ко­нечно, новая и мощная, не то что прежняя рухлядь, но бе­реженого бог бережет. Вдруг в ее электронной башке что-то заклинит, и все придется начинать сначала!

Ева изучала информацию на Вернона целый час. Она знала, что скоро ей предстоит допрашивать этого типа, и хотела хорошенько его прижать. Кофе уже закончился, а бук­вы на экране монитора стали водить хороводы, как вдруг заверещал ее сотовый телефон.

– Даллас, – устало буркнула в трубку Ева.

Звонил Дики.

– Твоя подруга должна будет не просто поцеловать меня, а провести со мной целую ночь! – застрекотал он.

– Насчет ночи уговора не было, – ответила Ева, а про себя подумала: «Надо предупредить Мэвис, чтобы была осторожна, когда Дики припрется за кулисы». – Ну, что там у тебя?

– То, что заставит даже твое холодное, как лед, сердце биться, словно на первом свидании. На краю ванны я на­шел маленькую чешуйку засохшего и отслоившегося «Си­лина».

– Господи! Скажи, что ты обнаружил на ней отпеча­ток пальца, и я сама тебя поцелую!

– Копы всегда мечтают о несбыточном, – усмехнулся Дики. – Пока все, что у меня есть, это кусочек «Силина». Убийца, очевидно, покрыл им руки и подошвы, но, на­сколько я понимаю, малость перестарался. Ты знаешь, что происходит, когда нанесешь чересчур толстый слой этого препарата?

– Да, он начинает отслаиваться, особенно если уда­ришься или за что-нибудь заденешь. Но, черт возьми, Ди­ки, что мне от этого дурацкого кусочка «Силина»?

– Ты дашь мне сказать или будешь возмущаться? Так вот, продолжаю. Видимо, он сделал неосторожное движе­ние, когда засовывал твоего покойничка в пенистую ван­ну, решив устроить ему последнюю помывку. И именно это позволяет предположить, что крохотный кусочек ног­тя, прилипший к «Силину», который был обнаружен лишь благодаря остроте моего зрения и недюжинным способно­стям, принадлежит именно убийце!

Ева чуть не вскочила со стула.

– А вдруг он принадлежит Бейлису? Ты провел анализ ДНК?

– Ты меня что, кретином считаешь?

Ева уже открыла рот, намереваясь дать утвердитель­ный ответ, но вовремя вспомнила, что главный эксперт ей сейчас нужен, и осеклась.

– Извини, Дики, просто я очень устала.

– Это ты мне говоришь? Нет, ноготь – не Бейлиса, я проверил. Он может принадлежать только убийце и боль­ше никому.

– Черт побери, Дики, какой ты молодец! Это просто замечательно! По-моему, я в тебя влюбилась.

– Ты – лишь одна из тысячи. Анализ ДНК показал, что ноготь принадлежит белому мужчине. Пока это все, что я могу сказать. Ты, естественно, потребуешь, чтобы я сообщил тебе его приблизительный возраст и прочие дан­ные, но это потребует времени. Кроме того, много ли узнаешь по крохотному обломку ногтя? Впрочем, если он зацепился рукой за ванну, то вполне возможно, что насле­дил и еще где-то.

– Молодчина, Дики! Продолжай в том же духе!

Ева выключила телефон и откинулась на спинку стула.

«Кусочек ногтя! – подумала она. – Иногда даже такой малости бывает довольно, чтобы отправить человека на виселицу!»

Кусочек ногтя… Первая улика, первая небрежность, допущенная преступником. Ева закрыла глаза и стала раз­мышлять.

Тридцать сребреников… Но если убитые ассоцииру­ются с Иудой, то кто же выступает в роли распятого Хри­ста? По крайней мере, не сам убийца, это точно. Христос был чист, он тоже являлся жертвой, а уж никак не мстите­лем. Сыном божьим. Как же звучит в Библии эта фраза? «Сын, от Отца рожденный».

Из личного послания, которое адресовал ей убийца, Еве было ясно, что он – человек совестливый. По край­ней мере, сам он так считает. Ошибочное убийство Коли потрясло его, и, чтобы хоть как-то оправдаться, ему потре­бовалось сочинить это послание. И – предъявить ульти­матум.

Ева вдруг почувствовала, что все кусочки головоломки встали на свои места. Ей предстояло еще много работы по сбору доказательств, но она уже почти не сомневалась в том, что вычислила убийцу.